Главная – Журналы – Поиск по журналам

Появление в Восточном Приамурье польцевской культуры относят ко второй половине I тыс. до н.э. Концепция о ее происхождении на основе урильской культуры высказана после масштабных раскопок памятников в Кукелевском археологическом микрорайоне в 1960-е гг. Начало формирования польцевской культуры отнесли к VII-VI вв. до н.э. Дальнейшие исследования гончарства урильской и польцевской культур определили их сосуществование в пределах V в. до н.э. На современном этапе исследования польцевской культуры произошли заметные изменения в представлениях о генезисе данной культуры, получены новые радиоуглеродные даты для некоторых поселений, но основным пока остается положение об урильской составляющей как основе формирования польцевской культуры. Миграционное направление в формировании польцевской культуры обозначено не явно. Китайские исследователи отмечают сходство материалов культурного типа ваньяньхэ и культуры гуньтулин с сопредельной территории правого берега Амура - Нижнесунгарийской равнины, или Саньцзяна, с польцевской культурой. Они высказали предположение о миграционном характере появления этих культур в Приамурье, участие населения урильской культуры в их становлении ими также не отрицается.

В эпоху палеометалла на территории древней Кореи и Японии формируется отношение к предметам вооружения как к объектам, обладающим сакральным значением и маркирующим особый социальный статус их владельцев. В пользу этого свидетельствуют морфологические особенности и археологический контекст обнаружения предметов вооружения. По итогам анализа археологических источников получены выводы о том, что в древней Корее из всех предметов вооружения особым почитанием пользовались каменные кинжалы, бронзовые скрипковидные и узколезвийные кинжалы, а в древней Японии - бронзовые узколезвийные кинжалы, клевцы и копья. Особого внимания при изучении ритуальной функции оружия в Корее и Японии заслуживают уникальные памятники - оружейные клады и изображения предметов вооружения на элементах погребальных конструкций и утвари. Важную роль оружия в ритуальных практиках наглядно демонстрируют также находки клевцов с антропоморфными изображениями в Японии.

В рамках исследований культур раннего железного века в районах нижнего течения р. Сунгари, среднего и нижнего течения р. Уссури и ее левых притоков китайскими исследователями были обнаружены многочисленные памятники новой культуры, получившей название «гуньтулин» по одноименному поселению. В процессе изучения исследованы основные типы городищ, а также жилищ, которые представлены двумя основными типами, отличающимися внутренней структурой каркасно-столбовой конструкции полуземлянки. Одно из жилищ обнаруживает близость по конструкции к подобным объектам культурного типа ваньяньхэ и польцевской культуры. Анализ предметного комплекса позволяет провести параллели с польцевской культурой и культурным типом ваньяньхэ. В керамике во всех трех культурах прослеживаются аналогии, в частности, присутствуют изделия с рогообразной ручкой. Сходные черты можно видеть и среди изделий из кости и рога с польцевской культурой. Среди находок следует отметить фигурки свиньи или ежа, которые были обнаружены на памятниках культурного типа ваньяньхэ и урильской культуры. По мнению китайских исследователей, хронологические границы культуры гуньтулин укладываются в период II в. до н.э. - II в. н.э. Имеющиеся радиоуглеродные определения по углю показали первую половину IV в. н.э.

Согласно официальной истории чжурчжэней «Цзинь ши», Баохоли переселился с территории Кореи в Елань, которая находилась в Южном Приморье (на территории современных Партизанского и Шкотовского районов), в X - начале XI в.. В то время на юге Приморья проживали носители смольнинской культуры. Крупнейшими ее памятниками являются Николаевское (Партизанский район) и Стеклянухинское I (Шкотовский район) городища. Предки Баохоли были бохайскими подданными, которых кидани переселили в район нижнего течения р. Ялуцзян. Но здесь не найдено предметов культуры чжурчжэней догосударственного периода. На Стеклянухинском I городище в жилище смольнинской культуры обнаружено бохайская глиняная посуда, на других памятниках смольнинской культуры, в том числе на Николаевском городище, такая посуда не встречена. Видимо, Баохоли со своим народом первоначально поселился в окрестностях Стеклянухинского I городища. Позже он или его потомки переместились на Николаевское городище, которое на одной из древних карт обозначено как Елань, где и основали свою резиденцию.

В статье рассматривается влияние этнического фактора внутренней политики самодержавия на инкорпорацию сословия сибирских инородцев в политико-административное и социокультурное пространство империи XVIII - начала XX в. Анализируются правительственные мероприятия в отношении землепользования, управления, налогообложения аборигенов, подчеркивается протекционистский характер этой политики. Отмечается, что в конце XIX в. на смену имперскому регионализму пришел курс на принудительную инкорпорацию, связанный с интересами переселенческой политики в азиатской части империи. Власть преследовала цель выстраивания единой горизонтали по административному устройству и управлению сельского населения как внутренних, так окраинных губерний государства. Эти вопросы ранее освещались авторами, но возвращение к ним необходимо для системного анализа сущности имперской политики и ее эволюции.

Статья посвящена анализу оригинального сюжета повседневной истории одной из религиозных общин азиатской части России. Строительство храмовых зданий во всех религиозных конфессиях ассоциируется с благотворительностью, меценатством; предприниматель же из г. Никольска-Уссурийского предпринял попытку извлечения прибыли и навлек на себя обоснованный гнев единоверцев. Темпоральные границы исследования охватывают пятилетие на переломе эпох - от империи к смене политического режима. В качестве источниковой основы исследования использованы архивные материалы Уссурийского католического прихода. Методологический базис исследования включает историко-генетический принцип, а также методы археографии, контент-анализа источников. Сделаны выводы о влиянии внешних событий на ментальные установки, о секуляризации сознания в ситуации мировоззренческого выбора.

В статье на основе архивных источников раскрывается деятельность комиссий по электрификации Приморской и Амурской губерний в 1925-1926 гг. Выявляются предпосылки, условия и трудности их работы, оцениваются полученные результаты, их научно-практическая значимость. Показано, что разработка планов электрификации дальневосточной окраины оказалась едва посильной задачей для местных властей, которым пришлось организовать работу комиссий, не имея на это средств, кадров, необходимых материалов и опыта. Комиссии не располагали какими-либо данными об энергетических ресурсах этой огромной территории слабозаселенной и промышленно неразвитой. Автор приходит к выводу, что, несмотря на все трудности, приморская и амурская комиссии смогли разработать на пятилетие планы электрификации губерний. В подготовленных ими материалах определены проблемы развития электрификации региона, причем многие из них сохранили свою актуальность.

Статья посвящена новым подходам к периодизации всеобщей истории, содержащимся в ряде учебников по истории и обществоведению, выходивших в 1920-е гг. Рассмотрены учебники А.А. Богданова, П.И. Кушнера, А.И. Гуковского и О.В. Трахтенберга. Выделены причины отказа авторов учебников от традиционного деления истории на Древность, Средневековье и Новое время и создания новых периодизаций, основанных на социально-экономических критериях. Показано сходство темпоральных взглядов указанных авторов, обусловленное как прямым и опосредованным влиянием идей А.А. Богданова, так и общей интеллектуальной ситуацией первой трети ХХ в. Установлено, что предложенные периодизации объединяло представление о многоукладности экономической жизни общества и нелинейности социальной эволюции.

В статье впервые в региональной историографии публикуются и анализируются статистические материалы Всесоюзной переписи 1939 г., характеризующие население такого индустриально развитого национального района Сибири, как Республика Хакасия. Раскрыты обстоятельства и механизм проведения предшествующей переписи населения 1937 г., ее связь с Всесоюзной переписью 1939 г. Показана численность городского и сельского населения республики, ее динамика за 1926 - 1939 гг. Выявлены важнейшие характеристики населения Хакасии: пол, возраст, брачность, семейный и этнический состав, грамотность, источники средств существования. Значительное внимание уделено исследованию параметров отраслевой структуры занятости. Отмечается, что перепись, несмотря на засекречивание ее материалов на долгие годы и публикацию лишь общих сведений, является важным источником для анализа формирования и развития населения Хакасии.

С началом Великой Отечественной войны резко повысилось значение для страны Западной Сибири как тылового региона, обладавшего мощной базой сельскохозяйственного производства. Для исследователей советской экономики военного периода остается актуальным вопрос о готовности сельского хозяйства Западной Сибири отвечать на вызовы военного времени. В данной статье на основе материалов поездки секретаря ЦК ВКП(б) А.А. Андреева по Западной Сибири летом 1941 г. анализируется социальное и экономическое положение деревни Новосибирской области и Алтайского края накануне немецкого вторжения. К началу войны оба региона находились в условиях острых экономических и социальных затруднений, спровоцированных засухой и чрезмерным изъятием хлеба в ходе заготовительной кампании 1940 г. Результатами переплетения природных и политических факторов стали нехватка продовольствия в ряде районов, резкое сокращение поголовья общественного скота, распространение критических по отношению к советской власти настроений. Реакция центральной власти на проблемы регионов была прямолинейной. С позиции Центра, ухудшение обстановки было вызвано, во-первых, активизацией «антисоветского элемента»; во-вторых, управленческой слабостью руководящего состава местных организаций.